Венгры на Северном Кавказе?

19 февраля 2016 года в Центре «Эрмитаж-Казань» открылась выставка «Путешествие Ибн Фадлана: Волжский путь от Багдада до Булгара», организованная Государственным Эрмитажем совместно с Государственным историко-архитектурным и художественным музеем-заповедником «Казанский Кремль», Государственным историческим музеем, Государственным музеем Востока, Фондом Марджани, Волгоградским областным краеведческим музеем, Самарским областным историко-краеведческим музеем имени П.В. Алабина, Астраханским объединенным историко-архитектурным музеем-заповедником. Выставка включала свыше двух тысяч экспонатов, как отдельных предметов, так и целых комплексов. Среди них памятники декоративно-прикладного и ювелирного искусства народов Восточной Европы, произведения керамистов и стеклодувов Ближнего и Среднего Востока, большинство из которых экспонировались впервые.
Фонд Марджани, как один из организаторов-участников проекта, а также издатель каталога, представляет серию публикаций статей, посвященных венгерской культуре на Кавказе и в Хазарии. Научные исследования предметов венгерской культуры из коллекции Фонда Марджани для выставки "Путешествие Ибн Фадлана. Волжский путь от Багдада до Булгара" стали началом пути отдельной выставки в Будапеште в Венгерском национальном музее весной 2020 года.

В Фонде Марджани хранятся раннесредневековые материалы, которые, в числе других предметов более позднего времени, происходят с Северного Кавказа, в основном из окрестностей ст. Баракаевская на р. Губс, Мостовского р‑на Краснодарского края, а также из прилегающих к Мостовскому р‑ну территорий Карачаево‑Черкесии и Адыгеи. Эти материалы составляют группы, которые можно рассматривать как условный хронологический комплекс и датировать в рамках IX–X вв. Основу комплекса составляют предметы воинской субкультуры: ранговые наборные пояса, украшения узды, вооружение, заметно меньше женских украшений и совсем мало артефактов, связанных с бытовым инвентарем. Так как данные о погребальном обряде отсутствуют, судить об этнической принадлежности населения можно лишь основываясь на данных анализа этого комплекса предметов.

В материалах из окрестностей ст. Баракаевская и прилегающих районов Карачево‑Черкесии можно выделить три составляющие: местный кавказский, по-видимому, аланский, субстрат, влияние салтово‑маяцкой культуры и большая составляющая, надежные аналогии которой находим в культуре древних венгров. Поскольку основа условного комплекса связана с вооружением, надо сразу отметить, что сабли подобных форм, использовались на всей территории Хазарского каганата, так же как и древними венграми и аланами. Формы сабель, накладок поясов и пряжек выступают здесь своего рода маркером эпохи, орнамент же дает больше оснований для предположительной этнической атрибуции.

Аланская составляющая выразилась в изображении животных, выполненных в манере, которая позже, в позднеаланский период выльется в узнаваемый стиль, который условно можно обозначить как «змейско-колосовский»; в наличии накладок, оформленных в виде человеческого лица, которые очень напоминают накладки из Дзвигиса; в изображении человеческой фигуры с поднятыми руками. Ассортимент привозных вещей, таких как стеклянные сосуды и шелковые ткани также характерен для аланской культуры Северного Кавказа.

Второй составляющей следует считать явное влияние салтово‑маяцкой культуры. Типичными для памятников хазарского или алано-хазарского населения Подонцовья следует назвать находки кистеня, узкого наконечника копья, комплекса ременных украшений с двусоставной лирообразной подвеской, перстней с креплением вставки четырьмя лапками. В орнаменте наборных поясов, а именно в использовании типичных мотивов «лотоса», трилистников, также прослеживается хазарское влияние. О том же свидетельствует наличие шумящей подвески, изготовленной в подражание литым образцам, распространенным в культурах древних финно-угров Приуралья и Прикамья, находившихся в орбите влияния Хазарского каганата.
Третья и самая неожиданная составляющая хорошо видна во всадническом снаряжении этого условного комплекса изделий. Она напрямую связана с культурой древних венгров. В данном случае это чрезвычайно интересно еще и потому, что Ибн Фадлан встречал маджгар, которых с известной долей осторожности можно отождествлять с венграми, оставшимися на исторической родине, в Приуралье.

Впервые поисками прародины венгров на Кавказе занялся еще граф Евгений Зичи в 1895–96 гг. Совершенные им два путешествия на Кавказ и знакомство с этнографией кавказских народов дали ему возможность предположить родство венгров и черкесов. В ХХ в. эта гипотеза мало рассматривалась специалистами, в том числе венгерскими учеными, занимавшимися поиском прародины венгров, как не имеющая прямых доказательств. Идея о венгерском следе на Кавказе, однако, не была забыта. Проф. Иштван Эрдейи в своей монографии 2008 г. снова недвусмысленно высказался о возможности нахождения следов венгров на Кубани. Основанием послужил ряд артефактов, которые были найдены в средневековых погребениях Прикубанья. Но материалы, на которые опирался И. Эрдейи, нельзя однозначно связывать с венграми, большинство из приводимых им вещей довольно уверенно соотносится со средневековой аланской культурой.
Венгерский компонент хорошо просматривается в орнаменте ременных гарнитур и сабель, а также в наличии своеобразных металлических накладок на седло, известных только в памятниках древних венгров.

Исследователи уже отмечали, что специфические наборные пояса и другие предметы снаряжения всадника, имеющие аналогии в венгерских древностях, фиксируются в разных регионах Восточной Европы. Это может быть связано с существованием специфической воинской культуры, сложившейся под влиянием венгерской «моды» [Зеленцова, Митоян, Сапрыкина 2012. С. 60]. Не зная деталей погребального обряда, сложно с уверенностью объяснить появление вещей венгерского облика на Северном Кавказе следствием этой моды в воинской культуре. Наличие специфической орнаментации, не характерной ни для хазарской, ни для аланской составляющей, дает возможность предположить существование в Прикубанье какой-то группы венгерского этноса, который взаимодействовал с местным населением. Важно отметить, что в хорошо изученных аланских катакомбных могильниках Осетии влияние венгерской составляющей значительно меньше и проявляется только в наличии узелкового бордюра у ременных украшений, как, например, на предметах из катакомбы 1 могильника Кобан [Хайнрих 1994. Табл. XXVIII].